— И что теперь? — Хмуро уточнив, я решила переложить на него решение этой «проблемы». Пусть хоть мысль разовьет, а то сама я что-то в ступоре.

— Судя по вашим словам, вы против отношений с тем, с кем работаете, верно?

— Да.

— Тогда дождемся момента, когда этот этап будет завершен.

— Зачем?

— В смысле? — Мой вопрос его искренне удивил. Настолько, что он убрал руки с груди и оперся на спинку стула, чуть подавшись вперед.

— У меня парень есть. — Пытаясь вразумить настырного заказчика, я вспомнила о своем «спасителе».

— Екатерина Юрьевна, — укоризненно качнув головой, Медянский осуждающе поцокал. — Уж врать-то зачем? Вадим Петрович вам не парень, а всего лишь сосед, не стоит лукавить.

— Что… — Вся отвага и настрой слетели с меня за секунду, когда до меня дошел смысл его слов в полном объеме. — Вы что, следили за нами?!

— Конечно. Должен же я знать, где и с кем живет моя будущая супруга.

Кажется, он перестарался. Раздраженно поморщился, когда она слегка побледнела и вцепилась в край стола. Глаза были удивительно большими и прекрасными, если бы не плескавшаяся в них паника.

— Что за бред! — прошипев, Катерина зло прищурилась. — Ваши шуточки, господин Медянский, переходят все границы!

И черт его дернул настаивать, чтобы в договоре было прописано ее имя? Сейчас бы перекинули на кого-нибудь другого, только под ее руководством и с ее эскизами…

А ведьма оказалась сильна, проклятие уже в действии. Он уже ни о ком другом думать не может. Хотя зачем себе-то лгать? Он уже сутки ни о ком другом думать не может. Это судьба.

— Екатерина Юрьевна, успокойтесь. — Улыбка вышла кривой, и он вновь поморщился. — Я погорячился, каюсь. И, чтобы вас успокоить, признаюсь еще кое в чем: не женат, детей нет, не привлекался, на женщин руку ни разу не поднимал, ни к чему не принуждал. От вас потерял голову… И, кажется, слишком сильно. Уж простите.

Резко мотнув головой, словно отрицая все вышесказанное, она категорически не собиралась признавать очевидное. Упрямица. Ему это нравится. Мысль почему-то показалась забавной.

Я была готова уже впасть в истерику, а он все ухмылялся, словно происходящее его невероятно забавляло. Еще один козел на мою голову! Чего их ко мне всех так тянет? Чем намазано?! Хотелось бы думать, что медом, но чую, что это не так.

Шумно выдохнув сквозь стиснутые зубы, я процедила:

— Вячеслав Давидович, как бы ни было вам смешно, мне сейчас неприятно.

— Почему? — Его удивление было искренним.

— Мне дискомфортно от вашей ненормальной настойчивости, — начав собирать эскизы и зарисовки со стола, я не удержалась и вздрогнула, когда он шагнул ближе. — Я сама!

— Ка-а-атя… — Обиженно протянув, он недовольно цыкнул. — Я не давал повода себя бояться, у тебя слишком развито воображение. Я всего лишь сказал, что ты мне очень нравишься и я хочу пригласить тебя на свидание. Что в этом плохого?

— Что?! — разозлившись, я выдернула из его пальцев очередную зарисовку. — Ты за мной следил!

Следом за ним перейдя на «ты», я не удержалась и добавила:

— Это уже полноценный шпионаж и вмешательство в личную жизнь! Что дальше?! Жучков у меня в квартире поставишь, чтобы знать, что я дома делаю?!

В этот момент он так отчетливо смутился, что я изумленно расширила глаза. Не может быть…

— Да ты больной… — обескураженно прошептав, я прижала листы к груди и отступила на шаг.

— Да не больной я! — вспылив, он шагнул вперед и навис надо мной. — И нет у тебя дома жучков!

— Не подходи! — Отступив еще не шаг, выставила перед собой руку. — Не подходи или я буду кричать!

— И кто из нас больной? — осмотрев меня так, словно именно я из нас двоих была не очень здорова душевно, Медянский скептично скривил губы. — Катерина, прекрати паниковать, тебе это не к лицу.

— Шеф!

Рядом кто-то гаркнул, причем откуда-то из-под пола, и мои нервы сдали. Взвизгнув, я вновь отшатнулась назад и… И наступила каблуком на какой-то мелкий камушек. Не удержала равновесия…

Боль была настолько резкой и такой знакомой, что слезы хлынули сами, не столько из-за боли, сколько из-за осознания, что я вновь инвалид на ближайшие несколько месяцев. Черт-черт-черт!!!

— Катя! Господи… Катерина, что… — Подскочив, но не успев подхватить до того, как я упала, Медянский моментально поднял меня с пола, но было поздно. Похоже, опять порвала связки.

— Все хорошо, — процедив сквозь слезы, я злорадно прошипела. — Я на больничный. Встретимся через три месяца. Провожать не надо.

Попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было. Он держал крепко, при этом был слегка бледен и весьма хмур.

— Вячеслав Давидович, отпустите.

Оглядевшись, он практически донес меня до стула и склонился, чтобы осмотреть ногу.

Почему-то захотелось его пнуть, но я сдержала этот низкий порыв. Вместо этого сдавленно прошипела, когда он дотронулся до начавшей опухать лодыжки. Он шепотом что-то рыкнул. Затем обернулся в сторону лестницы и вновь гортанно прорычал что-то, причем я не поняла ни слова. С лестницы кто-то залопотал-запричитал, я же сидела сама не своя. У меня слуховые галлюцинации? Что это за язык?

Медянский встал, хмуро осмотрел стол, в два счета собрал бумаги и ноут, надел пиджак, закинул кейс и мою сумку на плечо и обернулся ко мне. Пару секунд молча смотрел, словно не зная, что сказать, а затем шагнул ближе и взял на руки.

Это было неожиданно. На руках меня ни разу не носили, не те габариты. Сдавленно пискнув, я схватилась за первое попавшееся, а именно — за его шею и слегка испуганно скосила глаза на заказчика, искренне переживая, что он в любой момент может устать и оступиться. Я далеко не Дюймовочка. И килограммов во мне далеко не пятьдесят.

Он же шел так спокойно, словно совершенно не ощущал моего веса. Дошел до машины, бережно устроил меня на заднем сиденье, рядом положил кейс с сумкой и отправился вперед. И все это — молча. Почему-то стало тревожно.

Мы ехали уже минут семь, нога ныла все сильнее и сильнее. Молчание затягивалось, и я наконец не выдержала:

— Мы куда едем?

— К врачу. — Ответ был коротким и лаконичным.

И логичным.

Ладно, паранойя, поспи пока. Кстати, наверное, я все-таки дура. Мысль показалась верной, но не очень приятной. И что я устроила истерику на ровном месте?

Скосив глаза на сосредоточенно ведущего машину Медянского, сконфуженно поджала губы. Это все из-за Артема. Именно после того, как я узнала, что слова ничего не стоят и можно сказать что угодно, лишь бы достичь цели, я разочаровалась в мужчинах. Костя и Илья были лишним тому подтверждением. Я в каждом искала подвох и неизменно находила, разочаровываясь все больше. Но, может, мне просто попадались не те мужчины?